Название: Там, где заканчиваются небеса
Автор: Альтари
Фэндом: Блич
Рейтинг: G
Жанр: angst
Персонажи: Исида Урюу, Рюукен и др.
Предупреждение: возможный ООС, АU
Дисклеймер: Все Кубо
От автора: писалось на ~Bleach art fest по заявке "2/40. Ишида | Смерть. AU. Попытка самоубийства. «Если ты это сделаешь – никогда больше ее не увидишь». А+" читать дальше
Часть первая. Смерть.
Кто мог бы страшиться смерти и отказываться от нее? Виновный боится ее, несчастный призывает, храбрый бросает ей вызов и идет навстречу ей, мудрец, ожидающий ее, принимает ее без сожаления.
Вольтер.
Вольтер.
читать дальшеЯркий солнечный свет. Дверь, ведущая на балкон, распахнута настежь. Жарко, душно. Тихий шорох перелистываемой страницы.
- В нашей жизни нет смысла.
Слова словно повисают в воздухе, в этой жаре. Тихие шаги. Звон бокала.
- Испив всю судьбу, стоит ли жить дальше?
Молчание. Пауза, ожидание ответа. Но никто не отвечает. Лишь шорох страниц книги, где нет ни одной записи.
- Я не бегу от своей жизни. Я не страшусь судьбы. Я лишь просто не могу понять, зачем жить дальше. В чем смысл жизни, а?
Облизнуть пересохшие губы и почти с жадностью взглянуть на полный бокал. Вино красное, темное. Выдержанное, прекрасное на вкус. Прекрасное.
- Можно ли почувствовать вкус смерти? – взгляд пронзительных синих глаз по-прежнему прикован к вину. – Я буду не первым, кто попробует смерть на вкус.
Сделать пару шагов и сесть на стул. Обмакнуть перо в чернила. И застыть, глядя на чистый листок бумаги. Рассеянно скользнуть взглядом по рассыпанным монетам. Протянуть руку и коснуться нагретого солнцем металла. Жарко, душно. Капля чернил срывается с кончика пера, оставляя кляксу на белой бумаге.
- И зачем нам, людям, эти жалкие деньги? Они лишь развращают нас. Превращают нас в рабов страстей. Мы убиваем ради этого презренного металла. Деньги становятся для нас дороже ближнего. Мерзость.
Сжать в кулаке монету. Сделать глубокий вдох. И отшвырнуть ее сторону. Звон упавшей монеты – и опять тишина. Лишь слышно пение птиц и шум листвы. Дуновение ветра.
- Мы все – глупцы. Нам дали все, а мы, убиваем друг друга, обрекая себя на вечные муки. Правда, глупо?
Усмешка на тонких губах. Закрыть глаза. Поднести бокал к губам.
- Я вовсе не боюсь жить. Я просто устал смотреть на весь упадок и разврат, что творятся вокруг.
Тишина. Пение птиц прекращается. Шума листвы нет. Мертвая тишина.
- Я не боюсь смерти, - шепот.
Время замирает. Пылинки повисают в лучах солнца. Жара и духота исчезают. Становится легче дышать.
- Неужели ты, правда, не боишься меня?
Юноша в белом одеянии открывает глаза. Рука сжимает бокал крепче. Дыхание сбивается. Синие глаза широко распахиваются. Удивление, шок, страх. Но все это длится всего пару мгновений. Подняв затянутую в белую перчатку ладонь, юноша поправляет очки.
- Боже, какая честь! – на губах появляется горькая усмешка. – Меня посетила сама Смерть!
- Надо же, - Смерть склоняет голову набок. – Ты действительно меня не боишься. Как твое имя, смертный?
- Исида Урюу, - отвечает он, безо всякого страха глядя в пустые глазницы. – Позвольте узнать, зачем мне дана такая честь увидеть вас?
- Ты совсем не похож на других смертных, Исида Урюу, - смеется Смерть, смотря прямо на Исиду. Смотрит на белую с синим одежду, расшитую крестами. – Одни рыдали от страха, едва завидев меня. Другие молили о пощаде. А иные и вовсе пытались со мной договориться, суля за свою жалкую жизнь не менее жалкие деньги!
Скрипучий хохот наполняет светлую комнату, разрушая тишину.
- Хоть мне и неприятно сознавать, насколько ничтожны и примитивны люди ныне, я соглашусь с вами, - кивает Урюу, листая книгу, что лежит у него на коленях. – Однако не соглашусь насчет жизни человека.
- И в чем же ты со мной не согласен? – хмыкает Смерть. Юноша ставит бокал с вином на стол.
- Жизнь человека бесценна. Это сами люди обесценивают ее. В наши дни жизнь может стоить несколько монет. Знаете, сколько людей уже погибло из-за денег? – хмурится Исида. Книга, что лежит у него на коленях, чиста.
- О, так жизнь оказывается бесценна? – костлявая кисть касается бокала. – Так что же ты, столь просвещенный человек, так стремишься отдать мне свою бесценную жизнь?
Урюу молчит. Он внимательно смотрит на белый плащ. На блики света, что играют на золотистом мече. На огромные крылья. Сквозь Смерть видны очертания стены – она бесплотна. Впрочем, как он и ожидал.
- Никогда не думал, что у Смерти есть меч, - задумчиво произносит Исида, а Смерть усмехается.
- Так знай теперь, смертный. Но теперь ответь мне на мой вопрос. Зачем ты…
- Зачем я хочу убить себя? – насмешливо перебивает Смерть Урюу. – Мне надоело смотреть на весь разврат, что творится кругом. Это отвратительно. Кругом царит предательство, прелюбодеяния, убийства. Общество прогнило насквозь. И я не хочу сгнить вместе с остальными.
- Какую светлую цель ты преследуешь, оказывается! – Смерть снова смеется. Непонимание проскальзывает в синих глазах.
- Что смешного вы услышали в моих словах?
Хохот резко обрывается. Смерть наклоняется чуть ближе к Исиде.
- Что ж можешь убивать себя. Но знай одно. Если ты это сделаешь – никогда больше ее не увидишь.
Юноша вздрагивает. И опускает голову.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - чуть слышно говорит Урюу, пряча взгляд.
- Быть может, ты уже забыл? Но я напомню, - в голосе Смерти слышна издевка. – Напомню о тех снах, что ты видишь.
- Прекратите, - Исида прячет лицо в ладонях. Воспоминания, столь яркие, немедленно проносятся перед глазами. Он слабеет.
- Напомню о тех кратких встречах, что были между вами, - почти ласково говорит Смерть, глядя на трясущиеся плечи юноши.
- Прекратите.
- Напомню о тех словах, что ты ей говорил.
- Прекратите, - голос тихий. Почти неслышный.
- Напомню о том, как громко звенели колокола в день ее свадьбы. А ты был лишь гостем на ней.
- Прекратите!
Крик. Исида вскочил со стула. Бокал покачнулся, и вино выплеснулось через край, запачкав белые листы.
- Прекратите… - обессилено шепчет Урюу, снова опускаясь на стул. А Смерть кладет костлявую руку ему на плечо.
- Ты тоже прогнил насквозь, Исида Урюу. Не прячь свои желания за благими целями.
- Я не прогнил насквозь, - глаза прикрыты. – Я не прогнил насквозь.
- Именно из-за жалкой любви ты хочешь убить себя. Именно из-за жалкой любви ты купил у аптекаря яд, что сейчас в бокале с вином. Именно из-за жалкой любви ты хочешь почувствовать вкус смерти.
- Да, все именно так, - кивок. Он кажется сломленным.
- Но я могу сделать так, что эта смертная станет твоей.
Синие глаза широко распахиваются.
- Как?! Ведь она отдана уже другому! – Смерть с удовлетворением отмечает жадный интерес в глазах этого смертного. Люди столь жалки и слабы…
- В моих силах подвластно все, - вкрадчиво шепчет Смерть, наклоняясь к уху Исиды. – Но за все нужно платить.
- И какова цена?
- Твоя жизнь, - Смерть приподнимает подбородок юноши, заставляя смотреть в пустые глазницы. - Ты заплатишь своей жизнью за то, чтобы она стала твоей. Всего один год вы проведете вместе. Но какой год! Ты будешь целовать ее каждый день. Ты будешь прикасаться к ней каждый день. Ты познаешь радость плотских утех – и это не будет прелюбодеянием. Потому что она станет твоей женой.
- А как же ее муж? – даже самых благородных и честных людей легко соблазнить. Особенно когда они влюблены.
- Я его заберу вместо тебя, - изумление пополам с ужасом отображается в глазах Исиды, стоит ему услышать эти слова.
- Я готов отдать свою жизнь, но чужую… - в голосе слышна растерянность.
- Решайся. Такой шанс выпадает лишь раз в жизни. Ведь по твоим словам весь этот мир прогнил? Еще одна смерть и еще одно предательство совсем не повредят этому миру.
Вздох. Смирение. Покорность. Ведь люди слабы духом?
- Я согласен.
- Тогда заверши то, что начал, - Смерть вкладывает в руку юноши наполовину полный бокал. Урюу подносит вино к губам. И пьет. Пьет до дна. Пробует вкус смерти. Ради любви. Ради той, что любит. «Люди слабы духом и сердцем», - уже в бесчисленный раз подмечает про себя Смерть, глядя, как Исида ставит пустой бокал на стол. Подходит нетвердым шагом к шкафу. Вынимает оттуда песочные часы. Возвращается к столу и ставит эти часы.
- Когда упадет последняя песчинка, яд должен подействовать, - бормочет он, усаживаясь на стул и глядя бездумным взглядом на стены. И зачем-то кладет себе на колени книгу, чьи листы чисты. Молчание.
«Люди слабы духом и сердцем».
- Вовсе нет.
Смерть внимательно смотрит на этого смертного. Но тот даже не смотрит в ее сторону.
- Не все люди слабы духом и сердцем. В детстве сердца людей чисты. Я знаю это.
- Очередные размышления сгнившей души? – едко говорит Смерть, глядя на песочные часы: осталась ровно половина. Осталось всего ничего, прежде чем душа это мальчишки станет ее собственностью.
- У меня не было детства. У меня не было отрочества. У меня не будет старости. Я всегда буду юн.
Смерть приближается к Исиде, смотрит на спокойное лицо, расслабленную позу и закрытые глаза.
- Ты бредишь, смертный.
- Вовсе нет.
Глаза открываются. Взгляд ясен. А в голосе нет отчаяния и слабости. Словно человека подменили. А песка остается все меньше в часах.
- У Смерти не должно быть меча. Он ей не нужен. Смерти не подвластны чувства людей. Ей не подвластно ничего кроме самой смерти.
- С чего это ты разговорился, а, смертный? - в голосе Смерти слышен…страх?
- Ты всего-навсего подделка. Правда, почти без изъянов. Быть может, я бы и поверил, что ты действительно Смерть, если бы не видел ее.
Смерть кладет костлявую руку на рукоять меча.
- Ты сошел с ума, смертный.
- Вовсе нет. Просто Смерть обычно знает имена всех людей. И ты бы знала, что человек с именем Исида Урюу никогда не рождался на этом свете.
Время вышло. Последние песчинки упали вниз. Время остановило свой ход.
- Кто ты? Хотя все равно, – тихо шипит Смерть, вынимая золотой меч из ножен. – Я тебя убью, кем бы ты ни был, Исида Урюу.
Мгновение – звон разбитого бокала. Песок из часов, что рассыпан по полу. Глухой звон от упавших осколков меча Смерти. Пылинки, замершие в лучах солнца. И холодный голубоватый свет от странного меча, что держит в руках юноша в белом одеянии. Он направлен прямо в лицо Смерти.
- Нам пришлось повозиться, чтобы найти тебя, демон.
- Будь ты проклят…ангел.
«Смерть» отчаянно пытается приподняться. Но полупрозрачные крылья обрублены. Демон прижат к полу.
- Я уже проклят самими небесами, демон.
Голубой клинок пронзает грудь.
***
Яркий солнечный свет. Дверь, ведущая на балкон, распахнута настежь. Жарко, душно. Тихий шорох перелистываемой страницы.
- В жизни людей есть смысл. И в нашей тоже.
Слова словно повисают в воздухе, в этой жаре. Тихие шаги.
- На сей раз, ты слишком долго провозился с этим отбросом, Урюу.
Исида оборачивается.
- Рюукен, - беловолосый мужчина проходит в комнату. Брезгливо рассматривает осколки меча.
- Ведь это был даже не слишком сильный демон. Зачем так долго нужно было с ним разговаривать?
- Я хочу понять, зачем им нужны души людей только и всего.
- Ты глупец, Урюу, - ухмыляется Рюукен, глядя на юношу. – Они демоны. Души этих жалких смертных нужны им в качестве еды и силы.
Исида горько усмехается.
- Ты тоже считаешь людей жалкими?
- А разве это не так?
Тишина. Лишь слышно пение птиц и шум листвы. Дуновение ветра.
- Это не так. Люди сейчас ослаблены духом только и всего. Но я верю, что вскоре они станут сильнее.
- Я скажу это еще раз: ты глупец, Урюу.
- Тогда зачем ты постоянно спасаешь этих «жалких» людей?
- Потому что это моя миссия, - холодно говорит Рюукен, поправляя очки. – В этом мире я провел уже десять веков. Но ничего не изменилось. Люди по-прежнему падки на золото. По-прежнему готовы перегрызть друг другу глотку за пару монет. Я не удивлюсь, если скоро этот мир рухнет.
Урюу качает головой.
- Если мир и рухнет, то нескоро. Даже в самом отвратительном месте найдется человек с чистой душой и сердцем.
Рюукен хмыкает, скрещивая руки на груди.
- Ты чересчур наивен, Урюу. А твои попытки изобразить человека, нелепы.
- Отчего же? – улыбается Исида. – Ведь этот демон поверил, что я – человек.
- Для тебя все это игра, ведь так? – Рюукен поворачивается к нему спиной. – Через три дня мы отсюда уезжаем. И называй при людях меня подобающим образом.
- Подобающим образом? – усмешка. – Я никогда не назову тебя отцом, Рюукен.
- Посмотрим.
***
У них нет имен. У них нет тел. У них нет возраста. Возможно, именно поэтому Урюу в очередной образ произносит свое имя вслух, словно пробуя его на вкус. Возможно, именно поэтому он в очередной раз смотрит на свое отображение в зеркале, пытаясь запомнить навсегда.
И имя, и тело, и внешность созданы для людей и демонов, что в последнее время оживились. А для того, чтобы люди не заподозрили неладное, они с Рюукеном стали семьей. Сыном и отцом.
Защищать людей – это их единственная миссия в этом мире. Ведь люди – самое важное, что есть в мире. И пусть они слабы. Пусть. Пусть они падки на золото. Пусть готовы украсть друг у друга последнее. Пусть готовы убить друг друга. Пусть…
«Я уже проклят самими небесами». Исида, чуть прищурив глаза, смотрит на надпись в книге. И тут же захлопывает ее, убирая в сумку. Он написал это лишь спустя два года как купил книгу.
Да, он действительно проклят самими небесами. Также как и Рюукен. Также как и другие, подобные ему. Но кто он такой чтобы жаловаться?
Забираясь в повозку, он ловит взгляд той девушки, к которой изображал любовь перед демоном. Длинные рыжие волосы и большие серые глаза. Наверное, красивая для людей. Исида не знает. Он не умеет любить, ненавидеть, бояться. И это его главное проклятье.
Он помнит еще одну девушку, что отдала душу тому демону. Помнит синие глаза и черные локоны. А душу отдала, чтобы спасти своего любимого. В итоге она умерла. А ее возлюбленный выжил. Его спас Урюу.
- Исида? – слышит Урюу и поворачивает голову. К нему идет тот самый смертный, спасенный им.
- Чего тебе, Куросаки? – раздраженно. Нужно еще много учиться, чтобы хорошо изображать человека.
- Ты уезжаешь? А почему не сказал нам? – в карих глазах видно беспокойство.
- Я не обязан. Иди домой, Куросаки. Тебя ждет семья.
Ичиго хмурится.
- Тогда, до встречи.
И уходит, изредка оборачиваясь. «Я уже проклят самими небесами». Исида прикрывает глаза.
***
- Ну, и куда мы направляемся на сей раз, Рюукен? – спрашивает Урюу у мужчины, когда они выезжают за пределы города.
- Туда, куда ты сказал.
Приподнятая в удивлении бровь.
- Куда? В самое отвратительное место?
Рюукен кивает. На его губах ухмылка.
- Именно, Урюу, именно. Мы едем туда. Туда, где заканчиваются небеса.