T8-76 Исида Рюукен, легкое (или не очень) психическое расстройство после смерти жены
читать дальшеПолуистлевшая сигарета в пальцах. Остывающая чашка кофе без сахара.
«Рюукен», - тихий шепот на ухо. Нежный голос. Невесомые пальцы, перебирающие его волосы. Шелковистая прядь, скользнувшая по щеке.
Сходить с ума приятно.
Как давно это началось? Сразу после ее смерти. Сколько это продолжается? Уже два месяца.
«Рюукен».
Среди его родственников не было душевнобольных. Он это прекрасно знает. А еще он знает, что пора заканчивать с этим безумием. Но не может. Потому что не хочет.
Лекарства не помогают: он уже принимал транквилизаторы. Была абсурдная мысль выпить все таблетки сразу – он понял насколько глупо это, когда уже протянул руку к тому, что могло и облегчить, и оборвать его жизнь. Лишь одна мысль о сыне заставила его взять себя в руки.
«Рюукен».
Он стал бояться темноты. Все бы это выглядело курьезно, если бы он не видел всякий раз во мраке ее силуэт.
Его мучает бессонница.
И сейчас он сидит с закрытыми глазами в темноте. Ведь для того чтобы побороть страхи нужно встретиться с ними лицом к лицу.
«Рюукен».
Он чувствует чье-то дыхание на своих губах. Делает глубокий вдох. В воздухе разлился аромат ее любимых духов.
Петли двери чуть слышно скрипят, когда кто-то входит в кабинет, прогоняя его сладкое безумие. Ему все равно – он кое-что уже понял о своем помешательстве.
- Исида-сама, вы идете домой? Уже довольно поздно.
- Да, Юрико-сан, я скоро пойду. До свидания.
- До свидания, Исида-сама.
Дверь закрывается.
- Рюукен.
В темноте он снова видит ее.
- Что тебе от меня нужно?
- Я лишь хочу снова обнять своего сына. Но для этого мне нужен пустяк… Твоя жизнь.
Пустые всегда будут искать тех, кого любили при жизни. Чтобы убить. Ведь от любви до ненависти один шаг.
Движения, отработанные до совершенства на тренировках с отцом. Секунда – и голубоватый свет о стрелы освещает то, что когда-то было его женой. Уродливая маска, раскалывается пополам, а жуткий вой закладывает уши.
Ослабляя галстук непослушными пальцами, Рюукен снова курит. Его безумие окончено: но в груди появился сосущий холод. Нет, это совсем не мешает жить. Вот только он больше ничего не чувствует. Ни страха, ни жалости, ни любви, ни злобы. Ничего.
Но каждый раз, глядя на своего сына, Рюукен понимает одну вещь – этот холод в груди не навсегда.